Начальник охраны распорядился насчет лимузина, Чурилов надел пиджак, туфли и пошел к выходу. Идти пришлось долго, потому что дом был большой. Большой красивый дом на берегу пруда в ближнем Подмосковье — по счастливой случайности он достался Чурилову за сущий бесценок. Прежний хозяин, пожилой скульптор, упорно отказывался его продавать, а потом как-то поехал на рыбалку и не вернулся — несчастный случай. Вдова была так убита горем, что продала дом и участок первому попавшемуся покупателю за ту цену, которую тот предложил. Этим первым попавшимся случайно оказался Чурилов.
И теперь, выходя на крыльцо к поданному лимузину, он испытывал приятное и привычное чувство хозяина, к которому после сегодняшнего думского голосования также примешались не менее приятные ощущения человека, который может позволить себе многое, но не понести за это никакой ответственности.
Однако известия об отказе Думы лишить Чурилова депутатской неприкосновенности достигли ушей не только самого Чурилова и его окружения.
И когда Юрий Чурилов вышел на крыльцо, довольно улыбнулся и мысленно попросил бога помочь в переговорах с канадцами, находящийся примерно в полукилометре от Чурилова мужчина сделал плавное движение указательным пальцем правой руки. Следствием этого движения стало маленькое черное отверстие посредине чуриловского лба. Выходное отверстие в основании шеи выглядело еще менее привлекательно.
Чурилов падал и катился по ступеням к лимузину, а начальник охраны завороженно смотрел на это неожиданное падение. Это дало возможность снайперу спокойно выбрать вторую мишень и так же четко поразить ее. Начальник охраны успел понять, что именно он и был второй мишенью. Пуля ударила ему в грудь, но не убила сразу. Начальник охраны дожил до приезда «Скорой помощи» и только тогда умер.
К этому времени снайпер успел упаковать оборудование, переодеться, сесть в машину и проехать несколько километров в сторону центра столицы.
Еще через пару часов он, поменяв машину и избавившись от оборудования, подъехал к большому серому зданию на юго-западе Москвы. Одна из двух табличек на входе гласила: «Московское отделение международного комитета по междисциплинарному прогнозированию».
Мужчина не имел ни малейшего понятия, что это означает. Точнее, он знал, что это длинное название не означает ровным счетом ничего.
Он вошел в большой и абсолютно пустой вестибюль, достал из кармана пластиковую карточку и сунул ее в прорезь в стене. В стене открылась дверь, и мужчина вошел внутрь.
Его звали Леонид Лапшин. Приятели иногда называли его Лапша, и это ему дико не нравилось. «Смешно, что ли? — говорил он. — Юмор такой, что ли? Убивать надо за такой юмор».
2
Под утро банкет все еще продолжался, однако никто из многочисленных приглашенных и самозваных гостей не заметил, что виновницы торжества уже нет в ресторане.
Около пяти утра Елена Волошина покинула банкетный зал, а затем вышла из ресторана через черный ход в сопровождении двоих серьезных молчаливых парней. Они сели в «Паджеро», и джип с ревом понес их по пустому шоссе в направлении небольшого подмосковного города. В ресторане остались бывшие сотрудники фирмы «Благо», которой руководила Волошина, — с их помощью она провела успешную рекламную кампанию, сумев сначала привлечь внимание населения, а потом и его, населения, средства. В ресторане остались адвокаты — с их помощью Волошина сумела отбиться от нападок прокуратуры, насчитавшей в деятельности «Блага» кучу нарушений и даже обнаружившей использование каких-то там психотропных методов для обработки населения. В ресторане остались журналисты — после соответствующих финансовых вливаний они грудью становились на защиту частного предпринимательства. Совместными усилиями всех этих людей судебное разбирательство закончилось признанием недоказанности состава преступления. Это было вчера, и это было причиной затянувшегося банкета, на который Волошина не поскупилась.
Но это было вчера, а сегодня ее ждали новые дела, и «Благо» становилось прошлым.
«Паджеро» затормозил у стандартного панельного дома. Волошина и двое парней вылезли из машины, вошли в подъезд и поднялись на лифте. Через некоторое время они вернулись к машине, и теперь парни тащили две большие клеенчатые сумки. Такие сумки обычно таскают продавцы оптовых рынков, и такие сумки обычно не возят на джипах «Паджеро».
Но это зависит от того, что лежит в таких сумках. Например, эти две сумки почему-то заслужили деликатное обращение и перевозку в джипе.
Когда сумки были размещены в машине, джип тронулся с места и вскоре выехал на шоссе, ведущее к Москве. В зеркале заднего вида было чисто, и настроение Елены находилось на соответственно высокой ноте.
Пока невесть откуда взявшаяся «девятка» не вылетела справа на шоссе и не стукнула джип. Настроение Елены моментально испортилось, она в бешенстве взглянула на своих парней. И те все поняли без слов.
«Девятка» между тем после удара остановилась поперек шоссе, словно обалдев от собственной наглости. Джип тоже остановился, парни выбрались наружу и направились к «девятке». Выражение их лиц означало, что в этом месте и в это время закон об автомобильном страховании решительно не действует, а действуют совершенно иные законы.
Водитель «девятки», молодой белобрысый парень, сильно нервничая, выскочил из машины и начал что-то говорить в свое оправдание, но парни не стали его слушать. Один из них выразительно провел ладонью поперек горла, что предвещало водителю «девятки» мрачные перспективы.
Тот, что вполне естественно, попятился назад, парни Волошиной бросились за ним... Елена с переднего сиденья джипа вполоборота злорадно наблюдала за этой сценой, как вдруг дверца распахнулась, ее схватили за руку и самым грубым образом выдернули из машины. Волошина завопила, призывая на помощь своих парней, но те, видимо, еще не закончили разбираться с белобрысым водителем «девятки», так что Волошина осталась незащищенной.
В эти драматические секунды она старалась сохранять спокойствие и трезвость мысли. Поэтому, когда ее прижали к борту джипа и бесцеремонно обыскали, Волошина стала кое-что понимать.
Она перестала вопить, собралась с духом и заявила невидимому мужчине, заломившему ей руку:
— Вы не имеете права...
Мужчина ничего не ответил, и Волошина решила, что находится на правильном пути. Она добавила:
— Предъявите ордер!
И потом еще:
— Ведь дело закрыто, и мои адвокаты...
Тут Елене пришло в голову, что ее ближайшие адвокаты находятся в ресторане, а стало быть, проку от них будет мало. Ну да бог с ними, с адвокатами, а где же...
Волошина увидела, как с противоположной стороны в джип садится белобрысый водитель «девятки», и поняла, что, где бы сейчас ни находились ее парни, помощи от них в ближайшее время ждать не стоит.
Все это было абсолютно нереально и совершенно ужасно. Особенно когда Волошина заметила, что белобрысый спокойно расстегивает клеенчатые сумки и изучает их содержимое. Как будто он их туда ставил. Как будто он заранее знал об их существовании.
Потом белобрысый вылез из джипа, обогнул машину и обратился к тому мужчине, который удерживал Елену притиснутой к борту джипа.
— Комплект, — сказал он.
— Слушайте, вы, — зло процедила Волошина. — Если вы менты, то дело закрыто, и вас поимеют за самоуправство, так поимеют, что вы даже представить себе не можете! Если вы бандиты, то лучше валите отсюда, пока целы, потому что вы не знаете, с кем связались...
— Знаем, — сказали ей в спину. — В том-то и дело, Елена Витальевна, что знаем.
Хватка чуть ослабла, Волошина обернулась и увидела рядом с белобрысым плотного мужчину лет тридцати. Он выглядел так, будто оказался на этом шоссе совершенно случайно, по дороге с презентации глянцевого журнала на открытие художественной галереи. Безупречное сочетание брюк, тонкого свитера, итальянского кардигана и кожаных туфель окончательно добило Волошину, и она решила считать все это кошмарным сном.
